Глава 1
«Боже, как я ненавижу эту нору!» - Октябрина, выхватив из-под головы подушку, с яростью швырнула ее в сторону двери. В коммунальной квартире начиналось обыденное серое утро. Соседи один за другим выползали из своих коморок, занимали очередь в туалет, ставили чайники и сковороды, цеплялись вечными претензиями друг к другу. Этот дом изначально принадлежал семье, какого-то монополиста, имевшего как говориться, в Подмосковье небольшой свечной заводик. Но славные дни Великой Октябрьской уровняли всех, а кто не хотел делиться, того заставили - вот и его «попросили». Теперь уже никто и не вспомнит, где была зала для танцев, а где будуар – все изгадила годами совместной серой жизни кучка никчемных людишек. И плевать они хотели на все устанавливаемые нормы и правила внутреннего распорядка в квартирах – не свое, а значит, не жалко. По длинному коридору туда-сюда сновали угрюмые тени. Изредка кивая при встрече друг другу головой, люди скрывались в своих комнатах в предвкушении очередного, ничем не отличающегося от вчерашнего, дня. - Ангелина Петровна, голубушка, постойте-ка! Милочка, скажите мне, а зачем это Вы вчера брали мой кусок мыла? - Я?! Мария Феофановна, людей побойтесь! Что это Вы такое на меня наговариваете?! - А если не Вы, так кто? У Смирновой новый кусок, позавчера положенный, у Дубровых тоже – они вместе на рынок ходили, а потом хозяйством занимались. Ольга в свою комнату все уносит, да и не посмела бы она, а вот ты, воровка старая только и зыркаешь, где чужого ухватить! Мужика вон у Семеновны увела, теперь и на мои копейки позарилась! Что же это делается такое, люди добрые!!! - Это я-то проститутка?! Это я-то воровка?! Да чтоб я тебя больше не видела возле своей двери! А когда надо будет пальто твоему выродку перелицевать, так запомни – не проси даже! Октябринка снова вернулась за полночь, она, поди, и перепутала куски в темноте. Лишь бы оговорить честного человека! - Октябринкаааа!!! «Боже. Как я ненавижу эту нору!!!» - Октябринка, просыпайся, дрянь этакая! Феофановна сказала, что ты моим мылом ночью свою рожу размалеванную мыла. Открывай, кому говорю?! Октябрина спустила ноги на пол. Холодок лизнул голые пятки и скрылся под дверью. Больше всего на свете она хотела исчезнуть куда – нибудь подальше от этого места. Ей осточертело каждое утро просыпаться под коммунальный галдеж и участвовать в местных разборках. Ей надоели никогда не переводящиеся тараканы и эта жизнь под каблуком общественности. Не прикрываясь ничем, как была, обнаженная, она открыла дверь настойчивой соседке: - Что? От такой наглости нежданная гостья чуть не поперхнулась собственным возмущением, а потом, опомнившись, заголосила: - Да разве ж это дело?! Я участковому пожалуюсь!!! - Давай, иди, жалуйся, - Октябрина захлопнула дверь перед носом Марии Феофановны и лениво потянулась. Ложиться снова не было смысла – сон прошел, как и не было. Подняв ни в чем неповинную подушку с пола, заправила кровать, накинула на тело халат и вышла в коридор. Сразу стало так тихо, будто все мыши разбежались по углам. Пересуды застыли на полуслове, взгляды устремились в пол… - Доброе утро, страна! Кто последний в места общего пользования? - Там Федор Тихонович пока, а потом ты иди, Октябриночка, мы обождем, - полная женщина, жена Федора Тихоновича, Анна Ивановна, робко высказала общественное решение. - Благодарю. Ольга уже выходила? - Нет, не видели ее еще. Ты постучи, может, проспала. Октябрину соседи не то что недолюбливали, но больше сторонились. Ругаться и спорить с ней, было бессмысленно: как не крути, она выходила сухой из воды, а ее оппонент, напротив, с чувством облитого помоями бродячего пса. Дружить с ней – невозможно. Она вся – ее облик, ее мировоззрение, ее жизнь не соответствовали ни одному из пунктов, которыми должна обладать порядочная советская девушка. Октябрина дошла до Ольгиной двери и резко постучала: - Ольга, хватит спать! Пошли умываться, я очередь заняла. - Я позже пойду, Рина, ты иди, не жди меня, - слабым голосом ответила Ольга. - Дадут тебе позже туда зайти, держи карман шире! Выходи, кому говорю, а то опоздаешь на работу. - Ладно, сейчас… - Что за дружба такая, никак в ум не возьму, - недавняя ссора забылась, и Ангелина Петровна шептала Марии Феофановне на ухо о том, как опрометчиво со стороны Ольги водить отношения с этой распутницей. Ольга вышла, кутая хрупкие плечи в старую кофту. В руках держала полотенце, в которое были завернуты туалетные принадлежности. - Здравствуйте, - тихо произнесла она, и не глядя ни на кого, прошла до уборной. Ольга была с детства тихой, молчаливой девочкой. Ей каждый, кто хотел, мог надавать тумаков, за которые никто не потребует ответа и не даст сдачи. Когда она с матерью поселилась в этом доме, Октябрина долго не могла смириться, что кроме нее, единственного ребенка во всей этой огромной квартире, появился еще один. И, в отличие от нее, эта худенькая, бледная девочка была само воплощение ангелов небесных. Во дворе ее избегали ни сколько за то, что новенкая, сколько за какую-то немую покорность во взгляде. Спустя какое-то время, стали строить ей маленькие детские, но жутко обидные козни. Ольга никогда не отвечала, чем еще больше поддразнивала фантазию соседских сорванцов. Октябрина никак не
>>>
|
