Что-то исчезает…

 Снег что ли первый действует так угнетающе? Смотрю на пролетающие мимо снежинки и понимаю, что с приземлением каждой из них, отдаляется время, когда эта белая простыня растает. В мыслях всё чаще возникает желание укрыться с головой черным пледом, стать единственным темным пятном на этом празднике жизни. Паранойя.

Ты хочешь рассказать мне о красоте зимы, ты споришь со мной и объясняешь, что снег укрывает боль. Неправда. На белом раны видны еще сильнее. Всем видны. Не скроешь боль снегом – просто анестезию холода низкопробную получишь. Уснешь до весны. И еще оттого страшнее бывает, потому как пробуждение не принесет радости: ломки от некачественного препарата сна.

Просишь ассоциировать слово «зима». Хорошо, только для тебя, думаю, эта ассоциация не станет более приятной. Настаиваешь. Зачем? Пытаешься лучше научиться меня читать? Ерунда! Я для тебя – открытей не бывает. Нет, я не ухожу от разговора. Ладно. По-моему зима как нельзя лучше созвучна со словом «смерть». Не разглядел в чем связь? Да брось! Не надо рыть там, где пытаешься. Я же понимаю, чтоб увидеть ее красоту – надо в нее влюбиться. Как в женщину. Только как, если нет желания даже?

Куришь. Тебе сложно со мной. Ты пытаешься понять, но не принять. А это уже дисбаланс. Что-то рушиться? Я не вижу. Но если ты так считаешь, значит уже все для себя определил.

Тяжело со мной? Прости.

Уходишь? Иди.

Что? До весны? Нет. Навсегда – боюсь, не оттаю после, как минимум, полугодового интенсивного  замораживания.

Ушел… Значит так было кому-то надо.

Допиваю вино, сажусь на пол, зажигаю свечи и молчу.

Шуршит. Снежинки кружат вальс, еще не слишком уверенно и потому задевают подолы друг друга, вот и слышится шорох их мятой тафты.